Фрунзе. Том 2. Великий перелом

И так далее.

И по мере того, как Фрунзе рассказывал про этих прекрасных людей, Дзержинский все сильнее и сильнее обхватывал голову руками.

Михаил Васильевич еще в бытность свою работы в УБОП со всем этим зверинцем познакомился. По бумагам. И знал, что вся эта гадость и во времена РФ нет-нет да попадалась в руки оперативников. Как и о том, что именно эти люди в основе своей и хлынули в советскую милицию и ЧК на заре их становления.

Их начали чистить только ближе к концу 30-х. Но очень осторожно. Серьезно же взялись лишь после войны и более-менее разобрались как бы не к началу 1970-х. В 1930-е же обычной историей было увольнение из НКВД людей за «сочувствие» к тем же «тюкальщикам» или даже, прости господи, «скопцам». Простое увольнение. О том, какие художества там натворили эти веселые ребята, даже и речи не шло. А ведь именно с этими замечательными людьми и связаны многие перегибы на местах в работе органов. Выразившиеся как в фабрикации дел 1920-х – 1930-х годов, так и во внесудебных расправах.