Через пески
Коннер проглотил остатки овощей, сунул в карман ломоть хлеба, обошел стол и поцеловал Розу в висок:
– Просто замечательный ужин, мама. Увидимся завтра, когда я приду за баллоном и снаряжением. Я тебя люблю.
Роб съел еще немного лапши и отодвинул стул.
– Спасибо, мама, – сказал он и, махнув рукой брату и сестре, поспешил следом за Коннером.
– Извини, что так получилось, – сказал Коннеру Роб, как только они вышли на улицу.
– Не знаю, о чем ты, – ответил Коннер, сворачивая налево, в сторону мастерской Грэхема.
Роб нагнал его:
– Ну, я намекнул, что ты собирался нас бросить в ту ночь, когда появилась Лилия, и, если бы не она, тебя давно бы тут не было. Как папы. И что ты, вероятно, все еще хочешь уйти…
Коннер развернулся к брату, сорвав платок:
– Слушай, ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Это вовсе не одно и то же. Тогда я хотел уйти, потому что надеялся найти там что-нибудь получше. Теперь же я хочу, чтобы ушла вся семья, потому что иначе мы обречены, я убежден. Я больше не верю ни в какие лучшие места. Повсюду ад. Я просто знаю, что здесь нет будущего ни для нашей семьи, ни для нашего народа – ни для кого из нас. – Роб молчал, и Коннер понял, что плохо изложил свою мысль. – И с чего это ты вдруг решил понырять?