Дорога, которой нет

– Федор Константинович, я сейчас уложу сына, – сказал он, – поставлю чайник, и вы нам все подробно расскажете. Времена изменились, вдруг получится на реабилитацию подать?

Когда Кирилл вышел, Федор Константинович по-совиному склонил голову набок и уставился на Ирину с загадочной улыбкой:

– Забавное совпадение… – протянул он после долгой паузы, – напомните мне, как у нас зовется муза литературы?

Ирина приосанилась, радуясь случаю блеснуть своей эрудицией:

– Отдельной нет, но там целый департамент, муза трагедии, муза комедии, муза эпической поэзии…

– Что ж, Ирина Андреевна, по всему выходит, что вы займете в этом департаменте достойное место музы запрещенной литературы, – хмыкнул Макаров, – одного опального писателя пригрели, другого покрываете…

Сердце Ирины екнуло.

– Прямо не знаю, дорогая Ирина Андреевна, что теперь про вас и думать, – продолжал Макаров, смеясь, – кем считать, то ли агентом ЦРУ, то ли прорабом перестройки.

Она сглотнула:

– Вы знаете про Чернова, Федор Константинович? И знаете, что я знаю?