Темные вершины

Хабанера открыл глаза. Разметавшись, в полном одиночестве лежал он на влажной клетчатой простыне, а из окон с укором глядел на него зрелый осенний день. На прикроватном столике визжал-заливался обессилевший мобильник.

Хабанера вспомнил сон и содрогнулся.

«Что мы внюхивали вчера, – спросил он себя, – и что пили, раз мне снятся такие сны? И, что, скажите, будет дальше – четыре коня апокалипсиса, священная корова Исиды или мировой глист Ёрмунганд?»

Но тут же и вспомнил, что засада не в нюхании и не в питье – засада в базилевсе, перешедшем черту, вот в чем была засада и геморрой. Теперь с базилевсом придется что-то делать… то есть не что-то, известно, что, но думать об этом было неприятно, не сейчас, во всяком случае.

Он, наконец, протянул руку к мобильнику, взял его, тот был влажным от бесконечного трезвона. Номер не определился, зиял на дисплее бесконечными тире, как будто у всемирного радиста сломался аппарат и издавать он мог только длинные и бессмысленные крики. Хабанера приложил телефон к уху, осторожно сказал: