Дом в Мансуровском

А какой простор открывался глазу, какой необъятный простор!

Сестры бросались в дом, родители разгружали сумки с подарками и вещами, а Ася стояла с бьющимся сердцем и еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.

В доме стояли знакомые ароматы – горячего теста, наваристого мясного бульона, сухих трав.

Ася помнила бабулины мягкие, пахнувшие тестом, родные узловатые руки, которыми та обнимала девчонок, и родное, покрытое морщинами лицо, и ее добрую улыбку, и слезы, катящиеся по сморщенным полным щекам…

«Зачем мы уехали в эту Москву? Что приобрели и что потеряли, разве это можно сравнить?» – думала Ася.

С окрестных сел съезжалась родня, накрывали стол под цветущими яблонями и вишнями, пели народные песни на родном языке, и чувствовалось тепло от земли, по которой они по привычке бегали босиком, а потом во дворе под краном с ледяной водой не могли отмыть ступни от жирного чернозема.

Нигде Ася не спала так крепко, как дома, на наволочках с бабулиной вышивкой: «Асия», «Зухра», «Латифа».

Лето было счастьем. У сестер было целых три месяца каникул, а вот отпуск родителей заканчивался очень быстро. Грустные и подавленные, стараясь не подавать виду и натужно улыбаясь, они уезжали, и вот тогда наступала полная свобода.