Мара и Морок. Трилогия

Аккуратно я прощупываю шею и позвоночник Николая, заставляя нити светиться под моим прикосновением. Здесь тоже ничего не изменилось, две нити всё так же едва мерцают. Очень медленно я поддеваю среднюю тусклую нить пальцем и слегка тяну на себя, вытаскивая её из тела принца. Вытягиваю лишь немного, чтобы обхватить и сжать её в кулак. Краем глаза я замечаю, как все напрягаются вместе со мной, одно неверное движение, и я могу её порвать. Но нить, к счастью, остаётся эластичной, и, сжав её в кулаке, я тяжело сглатываю, зная то, что решила им не рассказывать. Для меня этот процесс будет не из приятных, потому что совсем скоро она станет горячей, а отпускать нельзя. Я прикрываю глаза, неуверенно и тихо начинаю напевать молитву.

Прошло так много времени с тех пор, как я пела её в последний раз, что сейчас мне приходится выискивать строчки в памяти почти вслепую, надеясь, что правильные слова сами начнут всплывать на поверхность.

Даниил уже слышал, как я пою, и не издаёт ни звука. Елена резко зажимает рот ладонью, случайно ахая слишком громко. Аарон продолжает сидеть молча. Завершив молитву один раз, я открываю глаза и теперь увереннее продолжаю и продолжаю её напевать, растягивая минорные ноты. С каждым разом нить светится всё ярче, всё больше становится похожей на самую правую, ту, что остаётся здоровой. Я морщусь, когда ладонь начинает жечь, а в воздухе появляется запах горелой плоти. Первым его начинает чувствовать Аарон, замечая, как у меня на лбу появляются капельки пота. Он открывает рот, но тут же закрывает, сжимая челюсти. Я обрываю мотив на середине, когда кожа на моей руке шипит, а толщина нити становится такой же, как и у здоровой, и я аккуратно возвращаю её на место.