Юми и укротитель кошмаров

Художники видят иначе. Настоящий художник взглянет на камень и скажет: «Это не камень, а голова. По крайней мере, станет головой, когда я немного поработаю молотком».

Нашему Художнику требовалось видеть перед собой не просто кошмар. Необходимо было представить, во что этот кошмар способен превратиться, чем он мог бы стать, если бы не был порождением ужаса. В тот миг Художник вообразил мать ребенка. Он лишь мельком видел ее лицо, когда заглядывал в спальню, но запомнил его.

Ужасное должно превратиться в нормальное. Во что-нибудь близкое и родное. Его предупреждали, что изображать кошмары в виде людей опасно, потому что человек тоже может тебе навредить. Но в ту ночь Художнику казалось, что так будет правильно. Считаными короткими мазками он изобразил на холсте овал женского лица. Добавил резко очерченные брови. Легким прикосновением кисти нарисовал тонкие губы. Затем выдающиеся скулы. На миг он что-то почувствовал. К нему вернулось нечто, утраченное за монотонным изображением сотен побегов бамбука. Нечто прекрасное. Или – если вы почти стабилизировавшийся кошмар – нечто ужасное.