Я знаю, что видел

Меня заставили прийти на церемонию. Папа обещал после нее нам – ему – стейк в латиноамериканском стейкхаусе. Позже, когда стейк был съеден, а он получил от папы свой хлопок по плечу; позже, когда мы все вернулись домой и смотрели, как папа пьет виски, а мама – вино; позже, когда трофей поместили в самый центр каминной полки, Рори, которому я за весь вечер не произнес ни слова, подошел, взял свой приз и поставил его у моих ног.

– Он твой, – сказал он, стараясь не смотреть мне в глаза. – Папа, – продолжил он, все так же пялясь в пол. – Это его. Это он решил.

Папа кивнул и сделал глоток виски.

– Он принадлежит вам обоим. Не ради науки, но потому, что вы друг друга улучшаете.

Я пытался осмыслить его поступок. Он был младше. Ему было позволительно совершать такие ошибки. Я бы, возможно, сделал то же самое в его положении. На самом деле я никогда не напоминал себе, что сам сжульничал. Или что он бы в любом случае победил. Вместо этого я сидел с трофеем в ногах, и мне было стыдно сразу за все: за трофей, за себя, за него. Через несколько часов папа уснул в своем кресле, захрапел со стаканом прямо на груди. Тогда мама поставила стакан и, не спуская глаз с папы, подошла ко мне. Она взяла мое лицо в ладони, а потом повернулась к Рори, чтобы проделать то же самое. Я заметил, что ее волосы уже начали седеть, и к тому времени она уже постоянно носила очки.