Повесть о любви и тьме

Вечерний свет делал еще более розовыми его младенческие щеки и высокий лоб. На губах его витала в тот час какая-то удивленная улыбка – такое изумленное выражение появляется на лице человека, который постучался в дверь дома, где он привык бывать и где принимают его с особым радушием, но вот открывается дверь, и незнакомец, выглянувший из нее, отшатывается в замешательстве, готовый спросить: “Кто вы вообще такой, господин мой, и что, собственно, привело вас сюда?”

Папа, мама и я обычно, негромко попрощавшись, оставляли дядю Иосефа и тетю Ципору. Они еще какое-то время стояли там, а мы отправлялись к остановке автобуса номер семь, который должен появиться со стороны иерусалимских пригородов Рамат-Рахель и Арнона, потому что суббота уже закончилась. Автобус номер семь довозил нас до улицы Яффо, а оттуда на автобусе номер три “бет” мы доезжали до улицы Цфания, в пяти минутах ходьбы от нашего дома.

Мама, бывало, говорила:

– Он не изменился. Всегда одни и те же разговоры, одни и те же истории и анекдоты. Он повторяется каждую субботу – с тех самых пор, как я помню его.