Крик петуха

– Ну, честное же слово! – обрадованно поклялся Витька.

– Ладно… – Она шевельнула плечом с тонким крылышком безрукавого платьица. – Убирай царапины…

Потом Люся уехала к родственникам в город Теплый Порт. На остаток лета. И Витька – один на поляне у старого дуба – откровенно и долго плакал: себя-то чего стыдиться. Так, с полосками на щеках, и вернулся в обсерваторию. Михаил сказал прямо:

– Не убивайся. Следующим летом увидитесь опять.

– Это же вечность, – вздохнул Витька. – И вообще… через год будет уже не то…

Летом следующего года Люся уезжала куда-то с матерью, а потом отдыхала в крымском лагере. С Витькой они увиделись только в начале августа.

Витька оказался прав – было уже не то.

Люся не была теперь маленькой, костлявой и растрепанной. Волосы стали гуще, и пышные хвостики их перехватывались не резинками, а зажимами в виде божьих коровок. Такие же божьи коровки висели на мочках ушей – клипсы. Видимо, Люся понимала, что эти пятнистые жучки идут ее веснушчатому лицу. Впрочем, веснушки были не очень заметны на крымском загаре.