Увидимся в августе

Проснулась по привычке в шесть. Полежала с минуту c закрытыми глазами, приходя в себя, отказываясь признавать пульсирующую боль в висках, ледяную тошноту, тревогу из-за чего-то неведомого, что, несомненно, ждало ее в реальной жизни. По шуму вентилятора она поняла, что комнату уже видно в голубом свете зари над лагуной. Вдруг ее, словно молния, испепелило жестокое осознание: впервые в жизни она занималась любовью и спала с не своим мужчиной. Она испуганно обернулась через плечо: его не было. В ванной тоже. Она зажгла свет и увидела, что одежды его тоже нет, а вот ее одежду, брошенную вчера как попало, подобрали и сложили на стул почти с любовью. И тогда она поняла, что ничего о нем не знает, даже имени, и единственное, что осталось ей от безумной ночи, – грустный запах лаванды в очищенном грозой воздухе. Только взяв с тумбочки книгу, чтобы упаковать в пляжную сумку, она заметила, что он оставил в леденящих душу страницах купюру в двадцать долларов.

П

режней она больше не станет. Она заподозрила это еще на обратном пароме, в окружении орд туристов, которые всегда были ей глубоко безразличны, а теперь без видимой причины вдруг сделались отвратительны. Она всегда много и с толком читала. Ей чуть-чуть не хватило до окончания искусствоведческого факультета, и там она свято прочитывала все, что полагалось, а потом перешла на то, что больше нравилось: знаменитые романы, предпочтительно длинные, про любовь, предпочтительно несчастную. На несколько лет полностью переключилась на повести – от «Ласарильо с Тормеса» до «Старика и моря» и «Постороннего». Она терпеть не могла бестселлеры и знала, что за всеми новинками не угнаться. В последние годы углубилась в романы о сверхъестественном. Но в тот день лежала под солнцем на палубе и не видела ни единой буквы в книге и не могла думать ни о чем другом, кроме прошлой ночи.