АтакА & Исключительная

Сначала мы взялись за Джерома, потому что он лежал уже сутки, и, как и в ситуации с четой Агилера, от его останков уже начало исходить трупное зловоние. Вооружившись перчатками, откровенно побледневшие и пытающиеся скрывать нервную дрожь, мы молча принялись за дело. Не переворачивая труп, мы взяли его за руки (я) и за ноги (Томирис), и переложили на широкий льняной плед, который Томми заранее вынесла из дома. Вместе с пледом и уложили в яму. Бриджит ушла в могилу тоже вместе со льняным полотном, только другого цвета. Закапывали их трясущимися руками и с неудержимыми слезами, которые пытались скрыть, стоя спиной друг к другу и остервенело работая лопатами…

Мы закончили ровно в девять часов утра, а я не верила в это… Как будто после пробуждения не три часа прожила, а двое суток, между которыми где-то потеряла ночи, способные приносить облегчение.

Одинаково опираясь на лопаты и тяжело дыша, мы стояли напротив свежих земляных насыпей и пытались отдышаться. Слёзы, катившиеся в самом начале работы, неожиданно высохли, на плечи вдруг навалилась нечеловеческая, титаническая усталость… Не ожидая от себя слов, я внезапно спросила, не поворачивая головы к Томми: