АтакА & Исключительная

Пегги берется за пакет с продуктами до того, как я успеваю его протянуть ей, и сразу же, не закрывая за мной двери, ретируется по длинному тёмному коридору в сторону кухни. Пегги всегда голодна. Так что я даже не сомневаюсь в том, что всё, что я сейчас принесла в этот дом, будет съедено не позднее чем в течение суток – ни крошки не останется.

Пегги Хог – лучшая подруга Бриджит ещё со времён их совместных школьных лет. Время и природа наградили эту женщину невзрачной внешностью: посеревшая и тусклая кожа, привычно взъерошенные, короткие и уже начавшие седеть волосы, немного хитрый взгляд, но при этом добрая душа, и всё это великолепие подчёркнуто неизменно неопрятным видом, являющимся её своеобразной визитной карточкой. Бездетная, бывшая пьяница, безработная, перебивающаяся на жалкое пособие, она живёт во внешней комнате на чердаке дома, который достался моей матери от её родителей. Повезло, что моя мать была единственным ребёнком в семье – в противном случае, дедушка с бабушкой наверняка переписали бы всё своё имущество на любого другого своего ребёнка. Бабушку я уже совсем не помню, а вот деда немного припоминаю. Он был порядочным человеком и, хотя обожал меня, со своей дочерью не ладил. Пока он был жив – первые шесть лет моего детства – я не знала, что такое голодный желудок. Когда его не стало, мы с мамой переехали из ржавого трейлера, стоящего в лесу в миле отсюда, в его скромный дом, который, по сравнению с нашим прежним жилищем, представлялся мне настоящим дворцом, но холодильник этого дома сразу же потерял всё своё волшебство – в нём повесилась мышь, которая висит там по сей день. Благодаря этому фактору я и начала рано самостоятельно зарабатывать на собственный кусок хлеба – с четырнадцати лет. Приличные деньги у меня появились в восемнадцать – достаточно приличные, чтобы иметь возможность съехать от матери и при этом более-менее сытно питаться два раза в сутки, – однако чувство голода у меня до сих пор ассоциируется если не со всем моим детством, тогда конкретно с этим домом. Впрочем, никаких психологических травм, которые могли бы вызывать у меня брезгливость или, чего хуже, страх при приходе в это место, у меня нет. Поэтому два-три раза в неделю я с относительной лёгкостью переступаю порог этой мрачной обители своеобразного сумасшествия и практически спокойно захожу в его неизменно тёмный, пахнущий сыростью коридор.