Мастер ножей

– Мне надо подумать, – сказал посредник. – Так что я первый в дозоре. Второй – Ольгерд. Всё. Ложитесь.

Мы не заставили себя уговаривать.

Я быстро, насколько это позволяли ремни с чехлами, разделся и накрылся одеялом. И провалился в сон под мерный перестук дождевых капель.

Меня преследовала бессвязная череда картин. Сначала я плыл на дракхе в компании варваров. Вокруг лениво ворочалось Белое море. Ветер натягивал парус. Я слышал крики альбатросов, видел свою руку на доске фальшборта. Мне было уютно, я чувствовал себя своим здесь… Потом картинка сменилась. Я – в городских трущобах. И на стене лежит чёрная тень. Я выхватываю клинок и пытаюсь её ударить, но рука движется слишком медленно. Тень исчезает. Нож ударяется о кирпич, высекая искры. В тот же миг город начинает меняться. Стены домов с гулом перемещаются, двери и окна затягиваются кирпичной кладкой, вместо них прорезаются новые проёмы. Некоторые дома вырастают, иные проваливаются под мостовую, на их месте тотчас, пробиваясь из-под булыжников, вырастают пучки травы. Я оказываюсь в лабиринте, контуры которого непрестанно перекраиваются. Жители словно вымерли. Я кричу, и мой голос эхом разносится по безлюдным улицам. Город приобретает черты то Крумска, то Ламморы, то Вистбердена. Он многолик и непостижим. Я дёргаю двери, но все они заперты. Порой двери и вовсе превращаются в невесть что – окна лавок, ниши, заросшие плющом, горгульи и барельефы. И вот, уже совсем отчаявшись, я заметил окно. А в нём – знакомый звериный оскал. Рык. Над моей головой светит разгорячённое солнце, а в том окне, распахнутом настежь, тускло сияют полярные звёзды. И завывает вьюга. К проёму ведёт грубо сколоченная лестница. Мои руки сами собой ухватились за перекладину. Я начал подъём. И вдруг осознал, что лестница стала верёвочной. Город подо мной сменился бескрайней степью. Зелёным колышущимся морем. Я поднял голову, чтобы определить, куда ведёт лестница.