Богатырь, жги!

– Вы хотите об этом поговорить, Герасим Евстигнеевич?

А Герасим Евстигнеевич говорить не хотел. Герасим Евстигнеевич хотел Еремееву башку отрубить. Или с гораздо большим удовольствием, он бы Еремеева на дыбе растягивал, за то, что тот иномирца упустил. Но нельзя. Боярин много знает. Да и нет у царя ближе соратника. Они с Ильёй Никитичем, можно сказать, повязаны одной верёвочкой. Одной ниточкой переплетены. Одним узелком скручены…

– Тьфу ты! – Царь в сердцах плюнул в сторону. Ересь сплошная в голову лезет. Ниточки, верёвочки, узелки… Это все лекарь виноват со своей наукой муторной. Так и норовит в голову забраться.

Царский плевок сделал красивую дугу и приземлился прямо петуху на голову. Петух как раз разгуливал рядом, одним глазом наблюдая за своим куриным сопровождением.

– Ко-ко-ко-ко-ко… – Петя вздрогнул, тряхнул красным гребнем и с недовольством покосился на царя.

– Совсем охренели… – Сделал вывод царь. – Ты посмотри, даже птица мне тут характер показывает… Ну… Ответ-то будет или так разойдёмся? Не солоно хлебавши?