Северный лес

А еще она по-прежнему куда-то забредала. Мэри, взявшей на себя починку одежды, потому что Элис слишком долго возилась и украшала все лентами и кружевами, хотелось порой пришить сестру к простыням и не выпускать из дома до утра.

Обиды Элис были не столь определенны и не так часто упоминались, ведь они были связаны с тем, что Мэри сломала ей жизнь. Иногда ее охватывало желание убежать. Это случалось по утрам, когда Мэри складывала поленья в две одинаковые башни, хотя запасов и так с лишком хватило бы на всю зиму. По вечерам, когда Мэри выводила пословицы, или штудировала аграрные календари, или точила старый топор, и без того острый. В тот день, когда выяснилось, что Мэри отклонила приглашение на свадьбу Рамболда в Канаде. Не говоря уже об истории с овцами.

История с овцами началась, когда сестрам исполнился пятьдесят один год и Мэри увидела в Корбери племенного испанского мериноса по кличке Кристобаль. Овцы в долине были и до него, большую часть земель уже превратили в пастбища. Сестры и сами держали овцу, когда им было чуть за тридцать, – сухоточную матку по кличке Сьюки, дававшую кислое молоко и в ужасе прятавшуюся во время течки. По сравнению с Кристобалем Сьюки на ощупь была как наждак, и Мэри с вожделением пробегала пальцами по образцам ткани в Парк-сквер. Беда была в том, что один ягненок стоил больше, чем сад приносил за год, – все из-за эмбарго на вывоз овец, наложенное испанской короной. Тем же вечером Мэри помолилась о плодовитости Кристобаля и падении испанских Бурбонов. И если Кристобаль мог делать не больше, чем позволяла природа, то Наполеон услышал ее молитвы и вторгся в Испанию.