Томек в стране фараонов

Коптский священник убедил Смугу и Новицкого, что ночные поиски ни к чему не приведут. Они приняли его любезное приглашение и старались поддерживать разговор, несмотря на растущую тревогу.

– Ослы – действительно занятные животные, – сказал капитан.

– И здесь они совсем не такие, как у нас в Польше, – добавил Смуга.

– Наши ослы крупнее, но ленивее и упрямее! – усмехнулся Новицкий. – А ваши, милые создания, мне очень понравились. Хотя когда они понеслись как сумасшедшие, то кости мне перетрясли так, что я до сих пор еще в себя не пришел. – Он потянулся. – И ревут неплохо, не хуже корабельной сирены. Зато какие трудяги… И выносливые, просто диву даешься.

– Мы, наверное, неслись, как на скакуне, – предположил Смуга.

– Да, понравились мне ваши ослики, – повторил Новицкий. – Должен признаться, что однажды меня самого назвали ослом. Это произошло в детстве в Повислье, районе Варшавы. Есть там одна старая церковь Святой Троицы. Мой почтенный папаша, хоть и социалист, говаривал: «Бог еще никому не помешал» – и посылал меня, к величайшей радости матери, каждое воскресенье в костёл[85]. Учился я и Закону Божию. Был там один ксендз[86] – старый, седой, худой как щепка. Все его любили, и я тоже, только учеником я оказался не очень послушным, да на каверзные вопросы был горазд. Как-то раз ксендз взял меня за ухо и, вздохнув, произнес: «Ну и осел же ты… Asinus asinorum saecula saeculorum»[87]. И с этого времени меня сажали отдельно от всех.