Пересадка на станции «Вечность»

На лавочке громоздилось что-то большое. Набросанные стопки журналов или… Я подошёл ближе, и груда журналов вдруг ожила. Под накиданными сверху газетными листами храпел, цвёл и пах бомж. Из-под листов торчала лишь голова с натянутой шапкой до самого носа. В глазах от ядовито-пахучей мочи заискрило, и, отшатнувшись, я наступил на горлышко бутылки. Та со звоном вылетела из-под каблука, прокатилась по бетонному полу и ударилась о железное основание лавочки.

– Аргх! – поднимаясь, захрипел бомж.

Я сделал ещё два шага назад, наблюдая, как оно оживает и сбрасывает с себя бумагу, будто дерево листья в конце октября. Парфюм уже не справлялся. Казалось, освободившись из-под бумажной простыни, он раскрыл свой вонючий потенциал на всю катушку.

– Ты чего так долго? – обратился ко мне бомж, небрежно почёсывая свою куцую бороду.

Я нахмурил брови. Кто знает, что с бодуна привидится.

– Язык проглотил, Степан?

Откуда он знает моё имя? Встретившись с ним глазами, я почувствовал пробегающий по спине холодок… Внутри что-то упало, разнеслось эхом ужаса и удивления.