Цеховик. Книга 4. Подпольная империя

Мы встречаемся с ней глазами, и мне сразу всё становится ясно. И смех застревает в горле, превращаясь в клёкот, в лай шакала. А слёзы, выступившие из глаз, теперь получают приоритет и законное право литься по щекам. Да вот только они мгновенно высыхают… Айгуль…

Цвет тоже всё понимает, и я вижу, как он меняется в лице, и как сжимает кулаки. Воцаряется тишина.

– Считай ведь с самого детства… – шепчет он и выдаёт совершенно неуместную на мой взгляд, но очень эмоциональную словесную конструкцию.

Я выхожу в большой зал. Здесь царит оживление. Сияют хрустальные люстры, хрустит крахмал салфеток и звякают серебряные приборы, задевая фарфор и благородное стекло. Здесь слышится звон золотых россыпей и стоны игроков, шарик стучит по вращающемуся колесу фортуны, и крупье беспристрастными голосами вершат судьбы…

Кто-то рождается, кто-то умирает, а жизнь идёт своим чередом. Кто-то рыдает, а кто-то веселится, и нет в этом ничего, что ещё не случалось в этом мире и того, что бы не случилось снова. Звучит музыка, но я её не слышу, потому что в моей голове разрываются слова ещё не написанной песни…