Мои ужасные радости. История моей жизни

В этом я убедился довольно скоро. Ночью мой лихорадочный сон часто нарушало какое-то странное постукивание. Но я долго не мог выяснить, что же это такое. Джермана, молодая заботливая солдатская вдова, которая за нами ухаживала, на мои вопросы отвечала уклончиво и смущалась. В конце концов она призналась, что это – стук молотков, которыми забивают гвозди в крышки гробов тех, кто умер накануне. Однако благодаря двум операциям и долгому лечению я смог поправиться и начал искать работу. У меня не было почти ничего – ни денег, ни опыта, ни даже образования. Только огромное желание добиться успеха.

После войны полковник написал мне рекомендательное письмо. С ним-то я, полный надежд, и вошел в роскошно обставленный офис Fiat на Корсо Данте с мебелью из красного дерева и зелеными бархатными шторами. Меня встретил инженер Диего Сориа – коренастый, с коротко подстриженными рыжими с проседью волосами.

Увы, мои надежды не оправдались: как вежливо сообщил мне Сория, Fiat – не настолько большая компания, чтобы брать на работу всех ветеранов войны без разбора. Двери офиса закрылись за моей спиной. Шла на редкость холодная зима 1918–1919 годов, и мороз мгновенно пробрал меня до костей. Я побрел по парку Валентино, смахнул снег со скамейки и сел. В полном одиночестве – ни отца, ни брата у меня больше не было. Поддавшись отчаянию, я заплакал. Много лет спустя, в 1947 году, я вернулся на эту самую скамейку, когда мой дорогой друг Соммер на 12-цилиндровой Ferrari выиграл первый после войны Гран-при Турина. У тех слез был совершенно другой вкус.