Кредо викканки. Знаки и знамения

После той ночи я больше не возвращалась в «Мерлин», а нашла себе вторую, еще менее оплачиваемую работу за прилавком на рынке. А пару дней спустя стражники прекратили поиски Николая и ведьмы, которые якобы напали на двоих мужчин. Несколько дней я ходила по городу в страхе и ждала, что стража арестует меня и бросит в темницу. Однако ничего подобного не случилось. У меня вырвался тихий вздох. Я все еще размышляла, стоит ли сказать деду об этой встрече. Но я опасалась, что он вынудит меня покинуть Аквинкум. Если дедушка отправит меня в другой человеческий город, я никогда больше не увижусь с Николаем. Сейчас вероятность встречи тоже была невысокой, но какая-то надежда у меня все-таки оставалась. Когда дело касалось моей защиты, верховный жрец проявлял чрезмерную осторожность. К сожалению, эта осторожность никогда не приводила к тому, чтобы вернуть меня в Ардял. Но покинуть Аквинкум значило бы забыть о своих последних мечтах.

Я подошла к окну, откуда открывался вид на белые башни университета. Как и каждое утро, зажгла уголь в чаше для благовоний, которую в детстве купила на рыночной площади. Когда он загорелся, положила сверху сухую ветку боярышника и стебель орешника, а потом наблюдала, как они окрашиваются в цвет индиго. По краю пожелтевшего мрамора заплясали мерцающие искорки. Я обхватила ладонями горячую чашу и смотрела на ветки, которые медленно рассыпались, превращаясь в пепел. Мне нравился этот запах, потому что он напоминал о тех временах, когда я была гораздо менее одинока. А иногда, если мне везло, то в памяти даже звучал голос мамы, которая тихонечко что-то напевала. Пару секунд я наслаждалась ароматом, пока не пришло время готовиться к новому дню. Умывшись холодной водой, чтобы прогнать остатки усталости, я надела нижнюю рубашку, которая знавала лучшие дни, и простое коричневое платье с декоративными лентами на вырезе. Волосы заплела в аккуратную косу и нанесла на пересохшие губы немного бальзама, который сама готовила из пчелиного воска, миндального масла и меда. Затем свернула пергаменты, перевязала их бечевкой и убрала в карман юбки. Когда я вышла из дома, на улице не было ни души, только несколько женщин спешили в сторону рыночной площади. Я присоединилась к ним, пошла по тесным переулкам и вскоре попала в район, в котором дома строили не из глины, а из серого песчаника. Узкие лестницы вели к выкрашенным в белый цвет дверям, перед которыми располагались крошечные садики, где начиная с весны жители сажали цветы и травы. Из труб к небу поднимались колечки дыма. Для середины апреля было еще довольно холодно, но кизил и ива уже зацвели. Весенний ветер высвободил несколько локонов из моей косы, пока я добиралась до реки, разделявшей город посередине. На одной половине жили простые люди, а на другой – знать и купцы. Над водой тускло мерцал рассветный туман. Он полз вдоль берега, поглощая звуки пробуждающегося города. Я положила руку на каменную стену, чтобы не потерять ориентацию в пространстве, как вдруг ощутила знакомый запах. Теплая земля и сосновые иголки. Мое сердцебиение ускорилось.