Вы не правы, Петр Александрович!
– А! Ты же у нас тупая! И видимо глухая! Отрывай свою задницу и прошу мадемуазель ко мне за стол! Мало ли ты спишишь! – отодвигает стул и ждёт моей дальнейшей реакции. Ну и пусть! Я готова, хоть стоя писать эту работу. Каждый шаг даётся с трудом, он будто специально останавливается сначала на моей белой блузке, а потом переходит к юбке, жадно разрывая её глазами. При этом язык проходится по нижней губе. Чёрт возьми, я на него засмотрелась! Что он может подумать? Сажусь на стул, как тут же слышу его наглый шёпот:
– Юбку пониже опусти, ты же не хочешь, чтобы все увидели твои белые трусики с сердечками!
Чёрт возьми, он только что увидел моё нижнее бельё! Руки трясутся, от страшного волнения. Почему я так остро на него реагирую?
– Приступайте! – раздал он последние задания, и тут же вернулся к столу. Берёт другой стул и присаживается рядом со мной.
– Может мне пересесть? – сидеть около него, это как играть на минном поле. Его хитрая улыбка показывает, что он это придумал неспроста:
– С чего бы это? Боишься, что я тебя покусаю? Бери ручку и пиши, а не то опять получишь кол! – раскрывает журнал, и что-то там записывает, как его взгляд останавливается на Алёшиной, которая уточняет задание: