Автор и герой в лабиринте идей

• Готовит мне женщина, чай кипятит,
• Чихает по вечерам, ковыряясь в брюзжащей
•                                               раковине;

• Мистер Сильверо с ласковыми руками
• Всю ночь проходил за стеной…

•           …фрейлен фон Кульп
• Через плечо поглядела от двери[51].

Жалуясь, проповедуя, исповедуясь, изобличая рассудок, Геронтион лишь множит ложь. Отрицая рациональное познание как никуда не ведущее, он парадоксальным образом одновременно его утверждает. Сознание Геронтиона движется по пути умножения новых означающих, превращения прежних означающих в означаемые. Рациональное знание о жизни, понимает Геронтион, не помогает. Не помогает и знание о том, что знание не помогает. Равно как и знание об этом знании. Геронтион не ищет выхода за пределами рассудка и оказывается заложником дурной бесконечности рефлексий. Лишь это поддерживает в нем остатки земной жизни (строки 62–66):

• Они прибегают к тысяче мелких уловок,
• Чтобы продлить охладелый бред свой,
• Они будоражат остывшее чувство
• Пряностями, умножают многообразие
• В пустыне зеркал[52].

Отчужденная от веры, герметически замкнутая на себе сфера рассудка является личным Адом Геронтиона[53]. И, оставаясь в его пределах, Геронтион не способен искренне раскаяться и прийти к пониманию Бога. Удел элиотовского персонажа – утверждать себя («Here I am…») и нарциссически любоваться своей позой. Свое трагедийное саморазоблачение Геронтион обозначает словом «show» (строки 52–54):