Курсант. Назад в СССР 8

– И что это значит? – Горохов оторвался от блокнота и вскинул на собеседника кустистую бровь.

– Что время смерти – больше чем три дня.

– Хм-м, – Никита Егорович погрыз кончик авторучки. – Нестыковочка, однако…

– А еще меня смущает розовый оттенок трупных пятен. Будто мальчик переохладился.

– Ночью в лесу холодно, ведь так?

– Не совсем… Последнюю неделю температура не опускалась ниже двенадцати градусов. А днем и больше двадцати иногда бывало. Вот как сейчас. В тени это, конечно, не чувствуется. И потом, если смерть наступает в результате переохлаждения, то человек, пытаясь согреться, погибает, принимая характерную позу эмбриона. Лежит на боку, подтянув колени к животу и прижав руки к груди. Этому невозможно противостоять. Я поэтому, собственно говоря, прямо здесь прокол и сделал.

– А тут поза нехарактерная совсем, – кивнул, соглашаясь, Горохов. – И вообще странная. Я бы сказал, постановочная. А розовый оттенок – может, реакция на отравление?

Мы с начальником переглянулись.

– Возможно, убили его не здесь, – согласился Штольц, – Я проведу вскрытие, возьму образцы на биохимию и гистологию. Тогда станет ясно. Вот только никак не могу объяснить, почему антропометрические показатели потерпевшего совсем не изменились за три года, будто он сохранил биологический возраст тринадцатилетнего подростка. Это прямо загадка.