Непреднамеренное отцовство

Провертевшись минут двадцать, я даже встаю, набрасываю халат, плотно его запахнув, и иду в комнату Ромки. Поправляю одеяло на нём, целую в лоб, вдыхая родной запах. И только тогда успокаиваюсь. Лишь после контакта с родным человечком, вернувшись в постель, получается уснуть.

Утром меня будит Ромка, забираясь под одеяло и прижимая к моим лодыжкам свои холодные ступни. Опять, наверное, сбросил ночью одеяло и замёрз. Его, как младенца, хоть пеленай на ночь или в конверт заворачивай. А носочки на ночь надевать не хочет, говорит неприятно.

– Иди сюда, сладкий, – прижимаю к груди его голову, когда сам он меня обнимает, утыкаясь носиком в плечо, и так мы дремлем ещё какое-то время.

Когда встаём, Нажинский уже, судя по всему, уехал. И, кажется, мистер идеальность даже неидеально оставил чашку на мойке. Но помытую.

С таким его режимом мне для важного разговора действительно придётся караулить его в спальне. Или сообщения в мессенджере писать.

– Мам, а Людмила Васильна сегодня придёт? – спрашивает Ромка, взбираясь на высокий барный стул у кухонной стойки в ожидании своего традиционного утреннего бутерброда с маслом и сыром.