С видом на Нескучный

Барак Вера едва помнила. Помнила холодный сортир во дворе и ночное ведро у двери – зимой во двор не набегаешься. Общую кухню в бараке тоже помнила – длинную, узкую, с двумя плитами в ряд. Мама говорила, что газ – это счастье, раньше готовили на примусах. И вонь керосиновая, и медленно, хоть ты тресни, щи за два часа не сварить.

Мыться ходили в баню, банный день суббота. После бани мужики выпивали и закусывали – летом на улице, во дворе, зимой на кухне.

В баках кипятилось белье, и влажный, перемешанный с запахом хозяйственного мыла пар заползал в комнаты.

Дети, сопливые, кашляющие – в бараке, как ни утепляй, дуло из всех щелей, – играли в длиннющем полутемном коридоре, на потолке болталась пыльная лампочка Ильича.

На праздники, октябрьские, новогодние, майские, гуляли. Женщины пекли пироги, жарили котлеты, резали винегрет и накрывали столы. Летом на улице, зимой, опять же, на кухне. Так же справляли дни рождения, поминки, свадьбы. Сыто, пьяно, громко, с непременными скандалами и короткими мордобоями. Жизнь. А потом стали строить дома на Светлой. Вот это была радость! Женщины ежедневно бегали смотреть, сколько выросло этажей: один, два, три. Значит, скоро! Потом выдали ордер и ключи, и мама заплакала. Да все плакали. Плакали от счастья. Говорили – теперь заживем! Переехали, но по сути ничего не изменилось. Так же толкались за крупой и мороженой рыбой, мотались в столицу за колбасой и лимонами, вешали во дворах белье, сплетничали, цапались, дружили. Мужики забивали козла и пили пиво, мальчишки лазали по деревьям и били окна, а потом били мальчишек.