Эскадрон, сабли наголо!

Ханская пехота расчистила завалы перед крепостью, и три сотни всадников проскакали по дороге. Пару десятков из них выбили пушечная картечь и ружейные пули гарнизона, а остальные прорвались за поворот и стали недостигаемыми.

– Эскадрон, по коням! Сади-ись! – разнеслось по распадку. – В походную колонну! Справа по двое! Направляющими фланкеры четвертого взвода. Рысью ма-арш!

Атака, атака! В первый раз Тимофей шел в бой верхом.

«Драгуны – это в первую очередь ездящая пехота», – не раз уже он слышал это здесь, на Кавказе. Да и воевал совсем недавно под Гянджой как самый обычный пехотинец. А вот теперь, мчась по горной дороге на Чайке, он чувствовал, как его лицо обвевает свежий ветерок. Там, впереди, у крепости шел бой, слышались буханье пушки и глухие раскатистые ружейные залпы. А он шел в атаку как самый настоящий кавалерист.

Рота егерей Семнадцатого полка сдерживала натиск прорывающихся к аулу войск эриванского хана, а они, драгуны, спешили ей на выручку, чтобы одним разом разбить неприятеля в решительной контратаке. По неширокой каменистой дороге, огибающей скалистый холм, его взвод шел в авангарде. Впереди в неровном ряду скакал господин подпоручик вместе с тремя драгунами, а прямо перед Тимкой мелькала широкая спина Чанова Ивана.