Судьба протягивает руку

Наше поколение уже явственно ощущало разрыв в образовании с родителями. Хотя мой отец был очень способным к обучению. Мать тоже быстро схватывала, обладала природным цепким умом, но всё равно до конца жизни так и не научилась правильно произносить какое-нибудь заковыристое слово типа «социалистический».

Отец продолжал работать, периодически ложился в туберкулёзный диспансер, но выглядел вполне крепким мужиком, и мать очень его ревновала. Хотя на себя совсем махнула рукой, уже ни за что не боролась: какое-то одно платьишко на выход, а вообще можно сказать, что большую часть жизни провела она в домашнем халате. Целый день крутилась, вставала в шесть, ложилась в двенадцать. Холодильников не было, поэтому приходилось каждый день на всех готовить.

Отцу, как и маме, одежда почти не требовалась: он ходил в форме, но мы-то с сестрой растём, нам всё время надо что-то подкупать. Мама исхитрялась, не вылезала из ломбарда, что-то закладывала, потом выкупала обратно и снова по кругу.

Три раза в год, перед Новым годом, 1 мая и 7 ноября, она устраивала большую стирку и генеральную уборку. Понимание жизни было у неё совершенно деревенское. Большая комната-гостиная считалась у нас неприкосновенной. Вокруг большого стола – шесть стульев в чехлах, садиться на них запрещалось, как и на диван, тоже покрытый чехлом. На столе – накрахмаленная скатерть, в дверных проёмах и на окнах – накрахмаленные занавески, можно порезаться о края. Ели мы на кухне, хорошо, что была она просторной.