Отец поневоле

Островская смотрит с неприязнью, но оспаривать мои слова не решается. Я уже собираюсь уходить, но медлю и задаю еще один вопрос:

– То есть весь этот год Полина пробыла за границей?

– Да. Улетела сразу после вашего развода.

– У нее кто-то был там?

Мысленно ругаю себя, что не сдержался, но слова сами сорвались с губ. На лице бывшей тещи появляется ехидное выражение. Все-таки она не так лояльна ко мне, как пытается демонстрировать это. Очевидно просто, чтобы не навлечь на себя гнев семьи Адамиди.

– Я не знаю.

– Не знаете про личную жизнь вашей дочери?

Терять мне уже нечего. Я уже дал понять свой интерес. Пусть она после будет злорадствовать – мне плевать. Сейчас нужно было выудить максимум информации. Потому что я уже начинаю подозревать, что вся эта история шита белыми нитками.

– Она не распространялась. Говорила только, что у нее много работы, и этот проект для нее на первом месте.

Мда. Знали бы вы, Ирина Анатольевна, какой проект у нее был все это время. Я начинаю всерьез подозревать, что родители Поли и правда не в курсе того, что у них есть внук.