Танец кружевных балерин

Ох уж эта детская непосредственность.

– Да, она уже взрослая и живет далеко от меня, – согласилась Надежда, уже жалея, что так глупо разоткровенничалась. – Оттого мне и грустно в этот день. Пойдем, Саша, я покажу тебе, где ты будешь спать. Поможешь мне разложить диван, и я отведу тебя в ванную комнату и дам полотенца.

– Зачем два? – спросил мальчик, когда она выдала ему два мягких турецких полотенца, подаренные сестрой Лидой, большое и маленькое, украшенные большими чайными розами на коричневом фоне.

– Одно для лица, а второе – чтобы ты мог принять душ.

Он смотрел непонимающе, и Надежда вдруг вспомнила, что он живет в деревянном доме, практически бараке, в котором туалет представляет собой дырку в полу, а ванных комнат нет и в помине. Вспомнила и вздрогнула, потому что эта жизнь, которой до сих пор жили сотни семей, была ей совершенно непонятна.

– Пойдем, я покажу, а там как захочешь, – предложила она дипломатично.

Рыжий, лобастый, немного сонный Сашка Баранов прожил в ее квартире три с половиной года, до того момента, когда, закончив восьмой класс, поступил в Калининградское мореходное училище. Довольно долго им даже удавалось держать это в тайне, никто в школе, кроме самой Строгалевой и «святой троицы», не знал о том, что после уроков мальчишка возвращается не домой, а к учительнице немецкого. С его матерью она договорилась легко и быстро, ту вполне устраивали как внезапно обретенная возможность устраивать личную жизнь без оглядки на сына, так и его сытое обитание под надзором строгой учительницы. Афишировать их договор она тоже не рвалась, боясь людского осуждения, так что статус-кво был выгоден всем.