Диктатор

– Садитесь! – сказал Гамов и показал на стул.

Пленный обвел нас презрительным взглядом, закинул ногу на ногу и поднял вверх голову. Теперь он уперся глазами во что-то на потолке. Если эта поза должна была изображать пренебрежение к нам, то исполнена она была убедительно.

– Имя, фамилия, звание? – начал Гамов допрос.

Пленный не говорил, а цедил сквозь зубы.

– Звание вы можете установить по мундиру. Фамилия Шток, имя – Биркер. В целом – Биркер Шток.

Гамов усмехнулся.

– Нет, настоящие имя и фамилия, господин капитан?

– Хватит и этих, – проворчал пленный и опять уставился в потолок.

– Вы, оказывается, трус, капитан, – сказал Гамов спокойно.

Пленный встрепенулся и посмотрел на Гамова: обвинение в трусости в Родере относится к самым оскорбительным.

– Посмотрел бы я на вашу храбрость, если бы вашу машину взорвали, а на вас, выброшенного на землю, навалился отряд головорезов.

– Вы трус не потому, что попали в плен, а потому, что боитесь назвать свою настоящую фамилию. Ибо придется рассказать все известные вам военные тайны, капитан. И страшно, что ваши узнают, как вы – реальный, а не какой-то Шток – были разговорчивы на допросах.