Герцогиня в бегах. Право на эшафот

С помоста меня наконец спустили и препроводили в ближайшую гостиницу. Это было хорошим признаком, хотя я бы предпочла, чтобы меня отпустили насовсем, не пытаясь навязать опеку. Думаю, герцогское достоинство не сильно пострадало бы, если бы я пешком дошла до родового особняка, находившегося неподалеку. Но вот то, что меня туда не отвезли, было уже признаком плохим: либо король еще не решил, что со мной делать, либо… мой особняк уже не мой. Мало ли – король подписал указ с передачей почти бесхозного имущества, а к нему – раз – хозяйка вернулась. То-то он был так недоволен: теперь придется переподписывать, отдавая пострадавшей стороне что-то другое, возможно, не бесхозное, а принадлежащее лично королю.

Из-за чужих воспоминаний, слившихся с моими, я ощущала собственность Эрилейских своей, да она и была таковой по сути. По всем законам герцогиня Эрилейская нынче я. И я хотела очутиться в своей комнате и лично полежать на удобном матрасе, потому что чужие воспоминания – совсем не то. А в гостиничном номере матрас был неудобный, это выяснилось, когда я прилегла. А что еще было делать в ожидании непонятно чего? Появившуюся мысль удрать через окно, благо оно выходило на задний двор, а не на площадь, я пресекла в зародыше: неудобно получится, если Блистательный Теодоро решит ко мне заглянуть и никого не найдет. Признаться, хотелось посмотреть на него вблизи и понять, так ли он хорош, как показалось издалека. Или причина в королевской магии, прибавляющей любому монарху плюс сто к харизме. К сожалению, сам король вряд ли заглянет лично, скорее, пришлет кого-нибудь из свиты с сообщением, что решил относительно моего будущего. Возможные варианты не радовали: в монастырь к тете не хотелось.