Скорлупы. Кубики

Терентьич в гневе побродил вокруг гаражей, остыл и вернулся. Санёк всё сидел на ящике. Рядом валялась “розочка” расквашенного “пузыря”. Бутылка Санька, едва початая, по-прежнему стояла у него в ногах.

– Ну чё, махатма ёбаная? – бодро сказал Терентьич, выхватывая бутылку. – Заснул, что ли?

Санёк не ответил. Терентьич, радуясь своей ловкости, выхлебал за раз чуть ли не половину. Благостно улыбнулся.

– Хуле расселся, как Архонт на всю плерому!

Санёк снова промолчал. Терентьич шутливо толкнул его, тот повалился с ящика на бок.

– Эй, Санёк! Ты чего? – сказал внезапно осипший Терентьич. Осторожно поставил бутылку. Боязливо потыкал Санька сандалией. Затем, чуть брезгуя, притронулся рукой к его детской белёсой шее – там, где раньше у Санька билась и трепетала голубоватая жилка. Голубизна ещё осталась, а жилка заглохла.

Терентьич не был злым. То есть он огорчился и испугался. Но почти сразу успокоился, потому что у бездомного Санька документов отродясь не водилось, никто не стал бы его искать – разве Тамарочка, да и она недолго, память у неё жиже, чем у радужной аквариумной гуппи.