Бронепароходы

Ганька явился принимать судно, хотя ничего не понимал ни в буксирах, ни в пушках. Капитану и команде он приказал сойти на пирс, а сам с комиссией от Чека обошёл барбеты и полубашни, заглянул в кубрик и в машинное отделение, проверил каюты в надстройке и поднялся в рубку. Команда угрюмо следила за чекистами, словно те проводили обыск. Среди машинистов и матросов стояла Катя Якутова. Она согласилась работать простой посудницей, и Нерехтин зачислил её в команду под начало буфетчицы Дарьи.

– Какого ляда они у нас шарются? – проворчал матрос Краснопёров.

Чекисты перебрались на причал.

– Ну что, довольны крейсером? – весело спросил команду Ганька.

Стальными и прямоугольными объёмами пароход громоздился у пирса как чужак. Вместо окон темнели смотровые прорези с крышками-козырьками.

– Ох ты, мать! – вдруг спохватился Ганька. – Название-то новое надо!

– Лёвшино – моя родная деревня, – глухо возразил Нерехтин.

Ганька похлопал его по плечу:

– В яму твою деревню, дядя. «Медведь» теперича «Карлом Марксом» стал, а твой пароход будет называться «Урицкий»!