Лихо. Медь и мёд

Лале смотрел на неё, нахмурившись.

– Единственное, что я слышал о вас, госпожа Ольжана, – это то, что вы попали в беду, потому что были неопытны и юны.

Она невесело засмеялась.

– Я не юна. Я просто дура. Да и какая я вам госпожа, брат Лазар? Я купеческая дочь из Борожского господарства. Я прожила восемь лет в ученичестве у лесного колдуна, который выкрал моего брата.

– Слукавил, – признался Лале. – Это я тоже слышал.

Ольжана взяла смятый платок и бережно его развернула.

– Думаю, мы с вами заболтались. Не пора ли в путь? Я нашла одно местечко на карте – может, вы знаете, пригодно ли оно для ночлега…

Лале с ней согласился. Обсудив дорогу, он придержался за скамейку и осторожно спрыгнул наземь; Ольжана смотрела ему в спину, чуть сощурившись. Да уж, решила она, странный человек. Надо расспросить повнимательнее.

Птицы на площади купались в лужах. Мужики, бранясь, везли неповоротливую телегу. На церковное крылечко вышел человек в подряснике, совсем как у Лале, и стал подавать милостыню – хотя, помнится, Хранко рассказывал, что придуманная иофатцами вера немилосердна.