Солнечный луч. О чем молчат боги

Кивнув ей в спину, я все-таки возразила:

– Я думаю, ты ошибаешься, Акмаль. – Она обернулась, и я продолжила: – Дети одного отца, и он делает выбор в пользу ребенка, который кажется ему наиболее полезным и нужным. Возвышает его, а остальным велит служить избраннику. Кто-то выполнит наказ, а кто-то затаит злобу. Ревность способна создать брешь в такой защите, соперничество и ненависть. То, о чем ты говоришь, возможно, но если не делать между детьми различия, растить на равных, вкладывая им в голову нужную идею. Но ты привыкла считать себя выше других, уверилась в великом предназначении и потому видишь в братьях прислугу, но не ровню. Нет, в таком случае рядом с тобой были бы враги, а не защита.

– Откуда тебе знать, пришлая, – фыркнула махари.

– Это всего лишь размышления, – я пожала плечами. Однако у меня был еще вопрос. – Я еще кое-что не могу понять. Вы убили почти всю семью, чтобы заполучить их имена, подготовили неплохую легенду. Собрали вокруг себя охрану и помощников, которые тоже успешно осели в Иртэгене и неподалеку. Тагайни вам сами помогли своей доверчивостью. Но вот что не дает мне покоя. – Теперь и Рахон обернулся. – Почему вы были так слабы в мелочах? Эчиль завела с тобой разговор о детстве, но ты даже ничего не смогла придумать, чтобы обмануть. Просто отговаривалась, да вот про братьев сказала. И Хазма тоже. Я просила ее рассказать о детстве дочери, но она отвечала так, что возникало только еще больше вопросов, потому что по всему выходило – мать не знает дочери. И как же было не заподозрить неладное? Если уж и не причастность к отступникам, то нечто дурное в прошлом, что не позволяет открыться. Почему, Акмаль?