Я стану твоим рыцарем

– Тобиас! – Произнесла вслух, глядя на набросок. Так глупо! Она разговаривает с портретом. И всё-таки это имя отдавалось в ней болью и радостью. Что-то такое, чему она сама не могла дать названия. Словно она давным-давно его знала и так тесно переплела свою жизнь с его, что вовек не распутаешь. Если бы только она могла сказать ему то, что чувствует! Но он ведь читал её. Значит для него это ничего не значит. Она вздохнула.

За ужином она почти ничего не ела и ночь не принесла покоя. Поворочавшись несколько часов в постели, Джейн встала, накинула плащ и вышла в сад. Здесь уже чувствовалось дыхание весны. Аллея была пустынна, дом спал и только фонари горели, разгоняя мрак. Неужели теперь такой мрак будет в её жизни всегда, а весна и день так и не наступит? Ответа на этот вопрос так и не было. Но стены дома душили её, словно мешая вздохнуть. Почти до рассвета она в тишине и одиночестве бродила по заснеженному саду, а утром забылась беспокойным сном, в котором профессор Ритар снова и снова повторял ей обидные и колкие слова: