Лучший из худших

Наконец Белов остался доволен моим внешним видом и перешёл к инструктажу. Если выкинуть из него всю обсценную лексику, получалось примерно следующее. Если я не хочу, чтобы меня зверски сношали каждый день особо извращёнными способами, то просто обязан быть как штык к положенному времени.

Ни в коем случае нельзя попадаться на глаза военному патрулю, ибо кто бы в нём ни нёс дежурство (кроме нашего брата из батальона особого назначения), любая встреча закончится тем, что мне влепят замечание: либо воинское приветствие не так отдал, либо не вовремя на строевой шаг перешёл, либо эмблема пришита на микрон выше-ниже уставного. Замечание влекло за собой последствия в виде гауптвахты, то бишь конкретный «залёт», а залётчикам традиционно потом прилетало и от отцов-командиров.

Само собой, особенно не рекомендовалось соваться в места, где может оказаться военная полиция или юнкера из Высшего Императорского воинского пехотного училища имени генерала от инфантерии Скобелева. Между солдатами батальона и юнкерами существовала давняя и лютая вражда, уходящая корнями чуть ли не в древние века. Правда, юнкера предпочитали фланировать по центру города, а наши всё больше по окраинам, где и народ попроще, и цены пониже.