Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество. Коллективная монография

Другие дипломаты высказывали в донесениях свое верноподданническое отношение к новой политике своей императрицы и начатой ею войне, что, конечно, могло быть неискренним. Но, например, назначенный незадолго до «Дипломатической революции» посланником в Лондон князь Александр Михайлович Голицын писал в 1760 г., всецело поддерживая планы своего правительства присоединить Восточную Пруссию: «не совсем бы невозможно было… чтоб вышепомянутое завоевание Королевства Прусского вашему императорскому величеству будущим миром вовсе себе утвердить, и тем как распространить европейские границы вашего величества империи, так и умножить славу высочайшего вашего имени и щастливого государствования. Последующие веки не могут инако как признать, что ваше императорское величество, равно как и вечной памяти достойный отец ваш император Петр Великий, от Бога избраны, чтоб каждый в свое преславное государствование дальновидные намерения королей прусского и шведского <…> уничтожить», лишив их сил, и тем защитить всю Европу от их властолюбия191. Эти слова были подчеркнуты в реляции канцлером Воронцовым, а в следующем году посланник в Лондоне князь Голицын по предложению Воронцова был назначен вице-канцлером (решение, ожидавшее только подписи тяжело болевшей Елизаветы Петровны, утвердил уже Петр III), и вероятно, такое видение Голицыным исторической роли правления Елизаветы Петровны сыграло в этом назначении не последнюю роль. Пока Голицын получал приказ о своем назначении в Петербург, пока ждал сменщика в Лондоне, он продолжал отстаивать идею о полезности присоединения к России Восточной Пруссии и необходимости победы над Фридрихом II, не получая еще распоряжений об изменении политики при Петре III.