Россия в глобальном конфликте XVIII века. Семилетняя война (1756−1763) и российское общество. Коллективная монография

Вопреки Клаузевицу, в данном случае скорее дипломатия представлялась продолжением войны, а не наоборот. Курс акций воюющих государств при Высокой Порте рос и падал в зависимости от исхода баталий. Российский резидент в Константинополе А. М. Обресков писал в Петербург: «Ежели между тем временем оружие вашего императорского величества и высоких ваших союзников над помянутым прусским королем никакого знатного авантажа не одержат, не можно надежно уповать в желаемом предуспеть»36. Именно подоспевшие поражения пруссаков, и прежде всего разгром при Кунерсдорфе, охладили военный пыл в Константинополе и подтвердили, что победоносная армия – лучший аргумент империи. Осенью 1759 г. чрезвычайный посол из Санкт-Петербурга кн. Г. И. Шаховской получил на аудиенции от султана заверение «о содержании вечного мира: ежели с нашей (российской. – Д. С.) стороны чего не будет, то и он содержать будет»37.

В то же время отток наиболее боеспособных частей Российской императорской армии к западной границе и за нее вызывал структурные проблемы безопасности, резко снижая возможности правительства во «внутренней войне» (С. М. Соловьев) с разбоями и волнениями (см. статью Д. А. Сдвижкова в наст. кн.) и по всему периметру границ, ограничивая пространство для маневра военным и дипломатам вне европейского театра военных действий. Резиденту в Константинополе фактически приходилось блефовать, утверждая, что Россия отправила на войну лишь четверть своей армии38; успешным такой блеф мог быть лишь при явном отсутствии у турок разведывательных данных. В действительности еще до войны даже гарнизонные полки были обескровлены ради формирования нового Обсервационного корпуса и командировками по внутренним надобностям вместо полевых полков, существенно страдала от падежа кавалерия, истощались финансы. С враждебным Крымом и турецкими крепостями по Черноморскому побережью империя оставалась на этом направлении чрезвычайно уязвимой. Выставить в таких условиях на юге отдельную полноценную армию, как это было, например, перед наполеоновским нашествием, Россия вряд ли бы смогла.