Кислород

Мне не хватает этого ребенка. Я часто думаю о нем, пока меня от горла до сердца не вспарывает раскаленным клинком одна и та же мысль: это мой отец похитил его, как и остальных. Это он забрал его и спрятал в вечном мраке громадного ящика, где пребывают нереализованные планы. Жить, тоскуя по сыну, который не был рожден, – это мучительно. Я представляю его себе двух- или трехлетним малышом с босыми ножками, в джинсовом комбинезоне на бретельках. Мы с ним на лужайке, стоит лето. У Альвизе глаза матери, белокурые волосы. Он зовет меня, и от его безмолвного крика лопаются стекла. Тогда Наима назначает мне очередной курс сильнодействующего успокоительного, чтобы я хоть немного спал по ночам.

В первое время Элиза значила для меня очень много. Я тогда жил, словно держа в руках собственные кишки. А она не знала, что сказать, она оледенела от ужаса не меньше, чем я. «Ты должен выстоять», – говорила она и прижималась к моему плечу. На большее она была неспособна. Я читал это в ее глазах, слышал в ее голосе: она и сама все понимала. Чувствовать, что мне нельзя помочь, – это было как бесконечное низвержение во тьму.