Эклиптика

Петтифер ухмыльнулся.

– Откуда тебе знать, может, он съел что-нибудь на материке. Эту их уличную еду, например. Порубленную требуху, которую так обожают турки. Как, бишь, она называется? – спросил он у Куикмена.

– Кокореч, – ответил тот. – Бараньи кишки.

– Вот-вот. Все очень вкусно, пока не окажется у тебя в желудке, и тогда… – Он надул щеки, выдохнул и изобразил рукой извергающийся поток.

– Кто-то должен был его предупредить, – сказала я, не обращая на Петтифера внимания.

– О чем?

– О снеге. Чтобы взял с собой теплых вещей.

– Никто не предупреждал меня о кокорече, – сказал Петтифер. – И ничего, выжил. Он подросток, а не восьмилетка.

Маккинни протерла ладонью запотевшее стекло.

– Тиф прав. Будешь говорить людям, что класть в чемодан, и они начнут приезжать с камердинерами.

– А уж женщины… – Петтифер подмигнул мне. – Нельзя, чтобы они набирали с собой вечерних туалетов.

Такие провокации были издержками общения с Тифом. Он флиртовал на автопилоте, а поскольку выбор в Портмантле был невелик, знаки его внимания – в форме детсадовских подколок – обычно доставались мне. А то, что я не испытывала к нему никакого влечения и регулярно это подчеркивала, лишь придавало ему уверенности в своих силах – типично мужское поведение, по моему опыту. Женоненавистником он был не в большей степени, чем фашистом, и все же любил иногда поразвлечься за мой счет.