Стрекоза в янтаре

Это было действительно так; куратор музея для туристов, приятель Роджера, рассказывал ему, что если к изображению Красавчика принца Чарли публика относилась с должным уважением, то фигура герцога постоянно служила объектом грубых шуток, а пуговицы с его камзола постоянно обрывали.

– Он рассказывал, что как-то утром пришел пораньше, включил свет и вдруг увидел, что из живота его светлости торчит настоящий шотландский кинжал, – сказал Роджер, кивком указывая на фигуру толстяка. – Говорил, что жутко тогда перепугался.

– Да уж, – пробормотала Брианна, глядя на герцога и удивленно приподняв брови. – Неужели люди до сих пор воспринимают все это так серьезно?

– О да! У шотландцев хорошая память. Они не склонны так легко прощать.

– Вот как? – Она с любопытством взглянула на него. – А вы сами шотландец, Роджер? Уэйкфилд – не слишком похоже на шотландскую фамилию. Судя по фамилии, нет, но то, как вы говорили о герцоге Камберленде…

Губы ее начали складываться в улыбку, и Роджер не понимал, дразнит ли она его или говорит серьезно. Однако ответил со всей серьезностью: