Путешественница

Ванна обещала быть приятной. Сняв халат, я окунулась. Меня сперва пробрала дрожь, но обвыкшись, я расслабилась и легла. Да, а в восемнадцатом веке можно было рассчитывать разве что на бочку, да и то мылись в ней по частям – вначале тело, потом ноги. А большинство жителей мылись в тазу, вместо мочалки используя тряпицу, а вместо душевого шланга – кувшин.

Нелегко им приходилось. Однако комфорт двадцатого века не несет в себе ничего такого, чем нельзя было бы пожертвовать.

Спору нет, он приятен, но жизнь не ограничивается бытовыми удобствами. Мы тщеславно полагаем, будто добились всего, будто человеческая цивилизация достигла вершины развития и будто ужасы прошлого навсегда остались позади. Но разве мы обезопасили себя от ужасов современности? Две войны, одна страшнее другой, и готовящаяся третья – это ли вершина развития?

«Цивилизованная», «современная» война – я слишком хорошо знаю, что это значит. Радости нашей обыденной жизни, возможно, более утонченные, чем двести лет назад, но кварталы Роксбери так же опасны, как и парижские аллеи двухсотлетней давности.