Путешественница

Джейми видел фарфоровую бледность лица леди Дансени. Уголки носа и блестевшие глаза напоминали, что перед ним стоит живая женщина, а не кукла, но общее впечатление от госпожи было таким, будто махонького гордого кролика одели в траур и поставили перед ним.

Нужно было предложить гостье стул, но его здесь не было. Не предлагать же сено или грязную тачку, в самом деле.

– Маккензи, утром состоялся коронерский суд.

– Да, миледи.

Ему было известно это, как и то, что о состоявшемся суде знали все. Конюхи пытались избегать его сегодня, боясь шотландца, словно зачумленного.

Поскольку в кабинете у Эллсмира находился Джеффрис, он рассказал остальным слугам о том, что стряслось между господами и кто прикончил старого графа. Об этом знали все, но не судачил никто.

– Постановили, что граф Эллсмир погиб в результате печального происшествия, иначе говоря, несчастного случая. Это произошло из-за расстройства, – губы ее дернулись, – графа, возникшего после смерти моей дочери.

Она выговорила фразу до конца, совладав с дрожащим голосом. Леди Дансени, будучи женщиной, проявила бо́льшую стойкость и сдержанность в своей скорби, нежели лорд Дансени, – тот и вовсе не вставал с постели, как только приехал домой после разыгравшейся трагедии.