Путешественница

Что до порки, то он перенес ее без дум и сожалений. Для этого просто не осталось сил: он потратил силы на то, чтобы противостоять боли.

– Тихо, тихо…

Моррисон задержал руку на его шее, чтобы, когда холодные мокрые тряпки заменили свежими горячими, он не мог пошевелиться.

Новая припарка обострила все чувства. Впрочем, в его состоянии все чувства казались одной силы. При желании он мог почувствовать каждый рубец на собственной спине, увидеть в мыслях воображаемую яркую полосу на темном фоне. Но боль от кровавых ран, покрывших его спину и бока, не могла перебороть необычайную легкость в ногах, тянущее неудобство в запястьях и даже щекотание, вызванное волосами, касавшимися щеки.

В ушах медленно и ровно стучало, а грудь поднималась и опускалась отдельно от дыхания. Он не чувствовал свое тело целиком, а воспринимал его как набор отдельных неважных кусочков, каждый из которых давал о себе знать.

– Давай, Макдью, – услышал он голос Моррисона возле уха. – Приподними голову и выпей.

В нос сильно ударил запах виски; он попытался отвернуться.