Путешественница

Ни рука под ладонью Грея, ни лицо узника не дрогнули, однако Джон Грей всем существом почувствовал гнев, ненависть и отвращение, пронизывавшие его гостя до мозга костей.

И тут он вдруг в очередной раз припомнил слова Кварри. Они раздались у него в голове так ясно, словно полковник прошептал их ему на ухо: «Будете ужинать наедине, не поворачивайтесь к нему спиной».

Какое там! Он не мог даже отвернуться, даже отвести глаза, или моргнуть, или как-то еще избавиться от властного взгляда Фрэзера. Очень медленно, как будто он держит взведенную бомбу, Грей отвел руку.

Воцарившуюся в комнате тишину нарушали только шум дождя и треск торфа, горевшего в камине. Некоторое время соперники, похоже, и не дышали. Потом Фрэзер молча встал и вышел.

Внутренний двор, вымощенный камнем, и ряды выстроившихся на нем мокрых и мрачных заключенных поливал холодный дождь. Впрочем, солдаты в красных мундирах, стоявшие в оцеплении, казались не менее унылыми.

Майор Грей ожидал под крышей крыльца. Разумеется, погода не способствовала генеральной уборке камер, однако надеяться на солнце в это время года не приходилось, а небольшие камеры, в которые набили не менее двухсот узников, требовалось мыть не реже раза в четыре недели.