Торт от Ябеды-корябеды

Самсонов стукнул кулаком по столу с инструментами.

– Как тот ферт про мой проект узнал? А? Никому, кроме мамы и Зинки, о нем не сообщал. Фамилия Леонида какая?

– Вы сказали, что он Ефимов, – ответила я.

– Ага. Леонид Олегович, – покраснел хозяин. – Двоюродный брат угадай кого!

– Понятно, – пробормотала я.

– Он столяр, – продолжил Илья. – Сто-ляр! До краснодеревщика ему год лесом шагать, а до меня вообще никогда не добраться. Я от злости воспитание потерял, пошел с Зинкой разбираться. Она мне наврала, что телефон долго искала, родственничек без нее на Панкратова вышел. Очень захотелось ей в морду дать, с трудом сдержался, потребовал: «Верните деньги!» Она дурой прикинулась: «Какие?» Отличный вопрос. Те, что у меня за телефон срубила! Как думаешь, отдала она сумму?

– Вряд ли, – предположила я.

– И чем мотивировала?

– Набор цифр Зинаида сообщила, значит, выполнила работу, – ответила я. – Наверное, вы договор не подписывали, срок исполнения четко не оговаривали.

– Верно, – вздохнул Илья. – Обула меня, дурака, на хорошую сумму, братцу-криворучке проект на блюде подала. Да не в коня корм. Через некоторое время Филипп сам мне звякнул, объяснил, что с Ленькой работать невозможно, он испортил комод семнадцатого века и шкаф времен Пушкина. «Приходите ко мне, Илья Михайлович, следовало сразу с вами дело иметь». Вот так все на нужные места встало. А Зинка – про таких народ пословицу сложил: плюнь ей в глаза – скажет, божия роса. Иду один раз к метро – Ефимова навстречу, увидела меня: «Илюшенька, добрый день тебе». Ну, словно мы с ней родня близкая. Я-то думал, она смутится, на другую сторону улицы перейдет, чтобы с тем, кого обманула, не пересечься. Нет! Ведет себя Зинаида так, словно мы лучшие друзья. Следовало мне молча мимо прошагать. А я, дурачок, не выдержал, речь толкнул: «Одного не понимаю. Ты мою маму знала, вроде, в молодости вы дружили. Потом, правда, перестали. Я тебе не чужой человек. Да если даже и чужой! Как ты на литургии стоишь? Под причастие подходишь? Как живешь, если людей беззастенчиво обманываешь? Бога не боишься?» Она зашептала: «Я к тебе по-хорошему, поздоровалась ласково. Сделала вид, что не помню, как ты на меня, на женщину, орал. А ты опять за свое? Не желаешь мириться, а ведь сам виноват. Мне же неприятно с соседями в контрах состоять! Простила тебя!»