Десятый самозванец

– По рукам, – согласился Тимоха, которого сразил последний довод чеканщика.

Видимо, мастера имели запас копеек, потому что, очень скоро мужик принес мешочек, в котором лежали блестящие, как свежая рыбья чешуя, копеечки с именем государя всадником, колющим дракона. Иначе, пришлось бы сидеть и ждать, пока твои ефимки не расплавят, да не вытянут из них проволоку, пропуская ее через разные отверстия и наматывая на барабан, а уже потом, мастер-чеканщик, орудуя молотком, не «набьет» из проволоки серебряных чешуек. Но, по правде говоря, Акундинов замучился, пока пересчитал четыре тысячи восемьсот с лишним копеек, матерясь и горько жалея о том, что в Русском царстве-государстве не придумали еще такой же монеты, вроде немецких талеров или французских ливров, что бы не возиться со скользкими и мелкими «копейными» денгами[5].

Довольный сделкой, Тимофей возвращался той же дорогой. Потянув на себя дверь, ведущую в караулку и, оказавшись перед выходом, он был остановлен стрельцом.

– Ну, все изладил? – опять зевнул тот. – Предъяви бирку, да и ступай себе с Богом, трать копеечки.