Чекист. Польская линия
Глава 2. О журналистах и журналистике
Моя бы воля, понесся бы аки лось в Коминтерн, но сначала нужно проводить до бронепоезда Татьяну. Все-таки, не очень прилично бросать девушку прямо на Лубянке.
Наверное, пока шли до Каланчевской площади, я невольно ускорял шаг, потому что Татьяна время от времени фыркала, и просила идти потише.
Мой поезд слегка увеличился в размерах. Кроме пяти бронированных вагонов к нему прицепили еще три. Видимо, товарищ Артузов поедет на фронт не один, а с силовым сопровождением. Откуда-то с хвоста слышался загибистый флотский мат красного командира Карбунки. Не иначе, революционный матрос наводит порядок. Вообще, из всех моих архангельских орлов, известие, что мы отправляемся на фронт, порадовало лишь двоих – Карбунку и Потылицына, а остальные либо выразили равнодушие, либо даже недовольство. Не вслух, разумеется, но физиономии стали кислыми. Как ни странно, (а может – наоборот, нормальная реакция?), явное недовольство выразил лишь товарищ Исаков. Буркнув – мол, опять воевать, Александр Петрович сверкнул очками, и отвернулся. Подозреваю, что бывшему штабс-капитану хотелось выругаться, но постеснялся из-за своей природной интеллигентности.